В начале было слово

Касимова Д.А.

В начале было слово — «отдел 8». Слово это означало начальника (цу) отдела 8 Тартаковскую Софью Давидовну и еще 2-х или 3-х сотрудников. По-моему к августу 1968 г., когда я услышала сочетание «отдел 8», это были В. Гнеденков, Р. Хуснутдинов и Флера Еналеева.

Времена были замечательные, университет выпускал отличных ребят, и вот усилиями Э.А. Ситницкого заводу достаются 8 из них, причем лучшие из лучших. И если кто-то когда-то вышел из гоголевской шинели, то отдел 8 вышел из этой первой великолепной восьмерки. Они определили матрицу, генетический код отдела на все последующие годы его существования. Их молодая энергия, талантливость, трудолюбие, энтузиазм (да, было и такое замечательное, чисто советское качество), их интеллект и интеллигентность создали климат отдела, который поддерживался всеми, кто приходил позже, а приходили столь же яркие, талантливые под стать первым, выпускники университета и КАИ 69–70 и следующих годов.

И слово стало делом. И дело это было — программное обеспечение бесполезных без такового железок — ЭВМ, сначала М220М, а потом и сами знаете, каких. Так вот, мой первый тост за них, тех восьмерых и всех, кто шел за ними.

Про то, как мы учили настоящих полковников

Завод поставлял машины и обучал тех, кто эксплуатировал эти машины, т.е. инженеров-электронщиков. Это была хорошо налаженная система курсов на заводе, во главе этого дела стоял замечательный человек, зам. начальника ОПК (отдел подготовки кадров) Александр Михайлович Ершаков. Энергичный, инициативный, энтузиаст своего дела.

Летом 1969 года (т. е. менее года минуло после того, как наши первые сотрудники прошли через заводскую проходную) Александр Михайлович, поймав меня во дворе завода, говорит: «Давай учить пользователей ЭВМ программному обеспечению. Сможете?». Я, не моргнув глазом, говорю: «Конечно». И пошло. Преподаватели — выпускники годовалой зрелости. Первые курсанты — начальники ВЦ военных объектов, со звездочками не ниже майоров (звездочки определялись по анкетам, которые мы разослали). Фишману запомнился «полковник Козлов», который, прежде чем задать вопрос по транслятору «Альфа», так и называл себя «полковник Козлов». Учили, потом был многолетний поток. Наверное, хорошо учили, потому что на всех конференциях наши полковники обязательно подходили, благодарили, вспоминали.

Второй тост — за смелость на грани наглости и за тех замечательных людей на заводе, подобных Александру Михайловичу, с которым контачил отдел 8. А таких было немало.

Еще чуть-чуть про Советскую Армию

Все вы помните грозное слово «военпред». Приемка техники военными была изначально, а вот такую диковинку для военпредов, как программное обеспечение, принимать никто не умел. На заводе был такой второй по значимости после старшего военпреда (а старшим был в те времена не Хасанжанов, а умный, интеллигентный Иван Абрамович Баурин) Леонид Николаевич Абышко, как почти всякий мужчина маленького роста очень важный. Все принимал, если можно так назвать, он. И всегда спрашивал: «Дина Арифовна, я догадываюсь, что вы меня в чем-то обманываете, но скажите честно по крупному или нет?». Я честно отвечала, что только по мелочам.

В результате, по-моему, как раз с подачи Баурина, Софья Давидовна согласилась вырастить в своем коллективе (помните как Ильинский (Огурцов) в «Карнавальной ночи» сказал «Бабу Ягу вырастим в своем коллективе?») будущего военпреда, что она и сделала в лице Р. Сагбетдинова. Остальное — уже история на ваших глазах.

Как мы продавали монголам ЭВМ

Слово «программа» на заводе ЭВМ знали и до отдела 8, а вот «программное обеспечение» было чем-то новеньким. Машину М220М, которую завод выпускал в 1968 году, надо было впервые «выдать замуж» на чужбину, т. е. за границу. Заграница не бог весть какая — Болгария, но, оказывается, все равно ей (машине) положено иметь приданное — т. е. это самое обеспечение.

Те первые две машины, предназначенные в Болгарию, почему-то туда не поехали. Потом поехали другие, про что помнит Венера Муратова (Ахмерова) и Роберт Шакиров. Но нашлись еще покупатели, и это были монголы (без приставки «татары»).

На переговоры отправились я и Юрий Федорович Сотов. Он в ту пору был главным специалистом по АЦПУ и начальником КБ отдела 2. Но суть-то в другом. Машина продавалась (обменивалась — вот где начинался бартер, хотя и слова такого-то мы еще не знали) на 20 тысяч монгольских баранов! Кто-то мне не поверит, но честное слово, это правда, потому что во время переговоров это количество баранов называлось в связи с упреками в наш, т. е. советский адрес, по поводу того, что кроме машины мы ничего не даем (оргтехнику — специальные столики, стулья), а баранов получаем так много. Потом мои однокурсники, работавшие к тому времени в Москве и Подмосковье, ехидно говорили, что баранина была вкусная, а у нас в Казани это было время, когда мяса и масла в магазинах уже не было, а талонов еще не было. Я за то, чтобы вкусные, но не тупые бараны в России были свои, а не монгольские.

Как росли дети отдела 8

Отдельная песня о них, кто не только разработал и вложил разум в мозги машины, но одновременно рожал, растил и воспитывал своих детей, работая в отделе.

В году, когда родился младший сын Танечки Борисенковой (Танечка, подскажите точно год) произошло такое событие, что на многих военных объектах (помните полковников?) выработался ресурс машин М220М. Завод уже миновал М222 и выпускал серию ЕС. Отдел занимался ДОСами, ОСами, КРОСами и РОСами. А тут обязали выпустить М220М, от которой уже и в наладке не было документации. Надо сказать, что железо машины восстановил по своим записным книжкам замечательный специалист наладки Наиль Валитов (Наиль, привет!), а у нас в отделе было шесть длинных ящиков перфокарт (помните этот длинный пристенок?). Тяжкая участь запустить эти шесть ящиков трансляторов и еще чего-то выпала на долю КБ-82 и персонально Танечке Борисенковой. Эпопея эта была такая, что я каждый день, вечер и ночь боялась, как бы Таня не разродилась на пульте машины, потому что она была уже фактически в декретном отпуске. Роберт запустил транслятор ТА-1, а все остальное досталось Тане и ее будущему младенцу.

Это только один пример из многих, как работали наши молодые мамы с детьми в три смены, в командировках, с драконовскими графиками отпусков, но всегда жизнерадостные, доброжелательные и очень красивые все-все и мамы, и не мамы — девушки отдела 8.

Жизнь после отдела 8

Сразу на заслуженном (а, может, не заслуженном) отдыхе я пошла учиться и сдавать экзамены на курсах экскурсоводов. Времена были уже полусоветские, но учили нас еще очень добротно профессоры и преподаватели университета (тогда он был еще один). Уклон был историко-природоведческий. И вот, начиная с мая 1989 года, по сей день я с удовольствием занимаюсь этим очень и очень интересным делом. За это время тематика экскурсий расширилась и во многом изменилась: вместо Кокушкино — мечеть и синагога, вместо Ленина — вождя мирового пролетариата — Фукс — почетный гражданин Казани. Это к примеру. Самое интересное в этом занятии, как всегда, люди, с которыми общаешься. Диапазон — огромный: от казанских шпанят до настоящих академиков, московских генералов МВД, кинематографистов. Были и тверские братки с подружками, и бизнесмены с телохранителями, и районные татар-баши, были раввины, муллы, батюшки. И со всеми интересно разговаривать. Конечно, есть любимые маршруты и любимая публика. Публика — это казанская, рязанская, московская и питерская и любая другая разночинная интеллигенция.

Любимые маршруты по Казани — это Казань архитектурная, литературная, религиозная, по республике — это Елабуга и Булгары. В истине, что все-таки есть жизнь после отдела 8, я убедилась, а есть ли она еще после чего-нибудь — посмотрим.
А еще я надеюсь, что Ирина Федоровна Мухрыгина, вступившая недавно на стезю экскурсовода, будет успешно и долго идти по ней. Успехов Вам, Ирочка!